— В каком бы жанре вы не снимали фильмы — о супергероях или обычных людях, — вам удается говорить со зрителями на одном языке.
Энтони Руссо: Нас всегда привлекали истории о хрупкости человеческой натуры. Нам интересно, как люди могут жить в обществе, которое необязательно дружелюбно по отношению к ним и даже может быть враждебным. Это основной мотив в наших фильмах.
Откровенно говоря, это идет из нашего детства. Мы выросли в Кливленде. Город тогда уже несколько десятилетий переживал экономический кризис, во всей Америке был упадок тяжелой промышленности — и в нашем регионе это особенно ощущалось. Кливленд в этом плане очень похож на Детройт. Годы идут — на твоих глазах среда, в которой ты вырос, сначала переживает кризис, а потом и вовсе исчезает. Это шокирует, такой опыт часто оказывается травмирующим, это сказывается на психике человека. Чтобы выжить, вам нужно сопротивляться, продолжать двигаться, оставаться позитивным. Надо дать отпор этому упадку. Один из способов — найти сообщество людей, которые страдают от тех же проблем. Объединившись, вы можете помочь друг другу бороться — или хотя бы вы можете проявить эмпатию по отношению друг к другу. Для нас формирование такого комьюнити очень важно, это объясняет то, какие фильмы мы снимаем.
Интересно, конечно, что вы это так сформулировали, [«говорить со зрителями на одном языке»] потому что мне кажется, что это действительно основной мотив во всех наших фильмах. Это паттерн нашего поведения, то, кто мы есть и откуда мы пришли.
— Как вы думаете, тема вашего фильма — употребление наркотиков как способ справиться с посттравматическим расстройством — будет понятна зумерам? Или же новое поколение иначе справляется с ПТСР? Например, открыто говорит о своих чувствах и работает над травмами?
Джо Руссо: Зумеры привыкли рассказывать все подробности о своей жизни в социальных сетях, они отстаивают свое мнение — и делают это довольно громко. Это фильм для них. Нам кажется, что это самое уязвимое поколение, особенно когда речь идет об опиоидной эпидемии. Я не смотрел на статистику, но из своего опыта могу сказать, что большинство смертей, о которых я слышал в этом году, пришлось именно на это поколение.
Это фильм о молодом человеке без особого жизненного опыта, ошибки которого стоят ему пятнадцати лет в заключении. Он лишается брака и практически жизни. Я думаю, что основной посыл этого фильма такой: новое поколение подсаживается на наркотик, который был специально для этого выведен. Стоит один раз принять эту таблетку — и через три года ты проснешься в рехабе, если проснешься вообще. Здесь нет никакой легкомысленности или гламура, которые были во времена психоделических наркотиков. Это бездушный капитализм в худшем своем проявлении: весь этот процесс никак не регулировался, врачам платили, чтобы те прописывали своим пациентам средства, вызывающие невероятно сильную зависимость. Это один из самых ужасных скандалов в истории здравоохранения США, один из самых смертоносных периодов. Я надеюсь, что зрители посмотрят фильм — и смогут это почувствовать.
Мы много экспериментировали над визуальной частью фильма, чтобы найти общий язык с этим новым поколением. В итоге решили разделить большой объем информации на блоки — шесть глав фильма. Другие поколения так информацию не обрабатывают. Так что в какой-то мере это эксперимент. Посмотрим, как зумеры на него отреагируют.
— В фильме мы наблюдаем за жизнью главного героя на протяжении многих лет. Вам не хотелось сделать из этой истории мини-сериал, а не фильм? Например, шестисерийный.
Энтони Руссо: С самого начала мы задумывали «По наклонной» именно как фильм, путь нашего героя был цельным. Его путешествие можно сравнить с Одиссеей. Это история взросления: молодой человек, которому кажется, что он отрезан от мира, начинает свой путь. Он влюбляется, вступает в армию, идет на войну, возвращется домой с посттравматическим расстройством и пытается справиться с этой болью с помощью наркотиков — из-за чего у него появляется необходимость грабить банки, чтобы прокормить эту наркозависимость. Мы решили, что это будет эпичный фильм, одна большая история.
Думаю, что опиоидная эпидемия и тот ужас, который пережили участники войны, очень сложен сам по себе — исследовать его в формате мини-сериала было бы непросто, надо было бы раскрыть очень многое. В нашем случае мы ограничились жизнью одного человека.
— Кажется, что сегодня создатели фильмов пытаются обезопасить зрителя от ужасной правды жизни — и поэтому заворачивают все в красивую обертку. У вас есть такое ощущение? Теперь только в стримингах, а не на больших экранах, можно увидеть такие истории, как ваша?
Джо Руссо: Да, я думаю, что стриминг-сервисы дают больше возможностей показать зрителям разные истории. Так что мы обеими руками голосуем за стриминги, нам кажется, что впервые за 20 лет сторителлинг чувствует себя так свободно. Фильмы, которые выходят в кинопрокат, по своей природе не очень рискованные — они дорогие, их успех оценивается иначе. В онлайне риск поощряется, поэтому здесь мы видим многообразие историй.
Как вы и говорили, зумеры прямо говорят о своих чувствах — думаю, что фильмы и сериалы отражают эту их непоколебимую честность. Мы не хотели ни в коем случае делать тему наркотиков гламурной, мы лично сталкивались с этим — наши близкие люди пострадали от них. Это совсем не красиво, отвратительно и ужасно. Это опустошает человека. Вот что мы хотели донести.
— Вы сняли самый кассовый фильм в истории, но при этом пробуете и другой масштаб, часто экспериментируете. Как вы относитесь к риску? Особенно сейчас, когда вы на пике своей карьеры. И не могли бы вы рассказать, как рискнули в самом начале своего пути — и в итоге это обернулось большим успехом?
Энтони Руссо: Отличный вопрос. Нам кажется, что рисковать важно. Как я уже говорил, мы выросли в Кливленде, который по ощущениям был в миллионах миль от киноиндустрии. Тем не менее, мы нашли способ снять фильм [там], при этом не потратив на него много денег. Мы продолжали следовать этой идее, даже если казалось, что мечта слишком далека от нас и невыполнима. Мы не хотели отступать.
К фильму «По наклонной» мы приступили после съемок финальной части «Мстителей». Мы с Джо четко понимали, что можем сделать практически любой фильм, нам на все дадут зеленый свет — и мы использовали этот «капитал», чтобы заняться сложным кино (не только как режиссеры, но и как создатели собственной киностудии AGBO). К примеру, мы спродюсировали фильм «Мосул» — это был первый проект после «Мстителей» и первый проект нашей киностудии. Представьте, место действия фильма — Ирак, почти весь актерский состав из Среднего Востока, сюжет строится вокруг освобождения города Мосул из-под гнета ИГИЛ. Никакие западные страны в этом повествовании не участвуют. Существует не так много студий, которые могли бы вытянуть такой фильм — и в таком масштабе, — о войне, снятый не на английском языке и без западных актеров. Но мы знали, что можем это сделать, потому что заняли определенное место в киноиндустрии.
Так же мы сняли «По наклонной», только уже в качестве режиссеров. Это непростой фильм, получить одобрение было трудно: люди, которые финансируют кино, не вкладываются в фильмы о наркозависимости и посттравматическом синдроме. Но мы знали, что находимся в уникальной ситуации — мы могли не просто получить деньги на такой фильм, а получить их столько, чтобы снять его на очень высоком уровне с точки зрения продакшена. Так что рисковать важно.
Отвечая на ваш вопрос, мы начали свою карьеру как независимые режиссеры, снимая малобюджетные фильмы. Потом у нас появилась возможность перейти на телевидение — и мы сняли сериал «Задержка в развитии». В то время комедийные шоу на американском телевидении не пользовались большой популярностью, преуспевали ситкомы, то есть сериалы, снятые на глазах у живой аудитории. Но обычные комедии не имели такого успеха, при этом стоили довольно дорого. Чтобы возродить этот жанр, основатели киностудии Imagine Entertainment Рон Ховард и Брайан Грейзер обратились к независимым режиссерам, таким как мы, с просьбой снять такой сериал дешево. Джо и я тут же ухватились за эту возможность, решили рискнуть — и сняли сериал для большого канала, хотя по всем прогнозам все должно было провалиться! Мы все целиком сняли на цифровую камеру, — это было первое шоу в истории праймтайма американского телевидения снятое на цифру! Я могу вам об этом часами рассказывать, но просто хотел привести пример того, как мы относимся к риску.
— Кстати, о деньгах. В «По наклонной» главный герой грабит банки Shitty Bank, Bank Fucks America — почему вы решили дать им такие названия? Это шутка или вы так выражаете свое отношение к американской банковской системе?
Джо Руссо: Мы хотели показать историю целиком глазами главного героя — и чтобы все вокруг него проходило сквозь призму его эмоционального и психического состояния. Это не обязательно объективная реальность. Названия банков — прекрасный тому пример. У нашего героя сложились с ними плохие отношения. В самом начале фильма он идет в банк, чтобы пожаловаться на ошибку в системе — он общается с бесчувственной организацией, которую совершенно не заботят его проблемы. Чтобы показать это, мы решили скрыть лицо банковского клерка — он просто бесчувственная тень. Герой не может найти с ней общий язык, она обращается с ним несправедливо, а сама организация кажется всесильной. И герой не знает, что делать.
Эта идея проходит через весь фильм. Чем больше он превращается в антагониста из-за нехватки денег и наркотиков, тем жестче он относится к банкам. Так что они вдруг начинают обретать новые имена. Конечно, в этом есть доля черного юмора.
— Мы все привыкли видеть Тома Холланда в роли Человека-паука, хорошего парня и супергероя. Вы обсуждали с ним, как роль ветерана с наркозависимостью и ПТСР изменит его образ для фанатов и зрителей? Кто знает, может быть даже получит номинацию на «Оскар»!
Джо Руссо: Когда речь заходит о Томе, мы словно гордые отцы. Мы любим его как человека и как актера — он невероятно талантлив. Мы с ним прошли огромный пусть, начиная с момента, когда мы искали тинейджера на роль Питера Паркера. Он уже тогда выделялся на общем фоне, в том числе и на фоне других актеров, игравших Человека-паука. Том с блеском прошел кастинг. Мы с Тони боролись за то, чтобы он получил эту роль.
Так что мы выросли вместе с ним, а он вырос вместе с нами. Когда мы впервые прочитали книгу Нико Уокера [на которой основан фильм «По наклонной»], мы еще не знали, как перенесем эту историю на экран. Она очень непростая и невероятно мрачная, но мы не хотели, чтобы люди воспринимали ее только головой, мы хотели, чтобы зритель проявлял эмпатию к герою. Без эмоций зритель моментально дистанцируется от происходящего. Так что нужен был какой-то невероятно харизматичный и талантливый актер — и Том, конечно же, был первым о ком мы вспомнили. Когда мы снимали «Мстители: Финал», отвели его в сторонку и рассказали об идее фильма и о том, что хотели бы увидеть его в главной роли. Он был очень заинтересован. Потом прочитал сценарий и написал: «Это потрясающе! Я безумно хочу сыграть эту роль! Я так благодарен вам ребята, что вы подумали обо мне, надеюсь я вас не подведу».
Том очень скромный, при этом он работает больше, чем кто-либо (за исключением, пожалуй, Роберта Дауни-младшего). Они целиком и полностью отданы своей профессии, у них есть коучи, тренеры по актерскому мастерству, художники по гриму, это почти религиозное отношение к работе. Том потерял почти четверть своего веса ради роли в нашем фильме, поговорил более чем с тысячью бывших наркоманов и ветеранов войны, в том числе и с теми, кто страдал от ПТСР. Он готовил себя к этой роли и оставался в очень мрачной психологической обстановке те несколько месяцев, что мы снимали этот фильм.